Slash and Het fiction

"С ним было-было семеро" (с) Венечка

1.

Три-четыре-пять! – и маленький Драко сбрасывает глупому Поттеру на голову воздушный шар, туго заполненный темно-зеленой масляной краской. Поттер в мгновение ока становится похожим на рождественскую елку. Драко заливисто хохочет, пока его взъерошенный враг пытается протереть очки зелеными ладонями. Потом Драко быстро убегает.

2.

- Так что ты говорила насчет МакГоннагал? - неохотно спрашивает Гермиону Поттер, голова которого занята совсем другими вещами.
- Она передает тебе, что твое эссе было ниже всякой критики и просит зайти тебя к ней.
- Но я же был в больничном крыле!
- На это она велела тебе сказать, что твоя сломанная нога никак не могла повлиять на твою мозговую деятельность.
- Но у меня ведь времени не было!
- А на это она ответила, что не считает полторы недели маленьким сроком для двухфутового эссе.
- Гермиона, ты такая занудина.
- А на это она велела напомнить тебе, что все это были только ее слова, которые она передала тебе через самую сознательную твою однокурсницу.
- Гермиона, ты еще и зазнайка, - вмешивается Рон, - отстань от Гарри, скоро же рождество!
- А на это она велела передать вам, что приближение праздников не должно влиять на ваше рабочее настроение.

Гарри и Рон, не сговариваясь, тыкают ее в бока с двух сторон. Гермиона визжит и клянется, что больше никогда не даст им списать. Идущий за ними Малфой почему-то мрачнеет, но быстро возвращает себе предпраздничное настроение, незаметно засунув Поттеру в сумку пару Вонючих Жаб.

3.

Большой Зал наполнен студентами и преподавателями, все они непрерывно перемещаются, так что сверху все это похоже на закипающий рождественнский суп с фрикадельками. Сам суп стоит в красивых красных супницах, по восемь на каждом столе, но студенты что-то не торопятся его есть – всех гораздо больше привлекают красные лакричные палочки, сахарные печенья и земляничное мороженое. В воздухе отчетливо пахнет хвоей и мандариновой кожурой, на пол яблоку негде упасть – настоящее столпотворение, все кричат, и никто никого не слышит. Те, кому становится уж очень жарко, выбегают на мороз – и возвращаются с раскрасневшимися щеками, а порой и с парой литров снега за шиворотом - если разошедшиеся близнецы успели догнать.

- Поттер? – он резко оборачивается и видит Малфоя. Малфой, конечно, как всегда, стоит, прикрывая свой тыл верными телохранителями, тушеподобными Винсентом и Грегом. Гарри думает, что Малфой сильно преувеличивает размеры оного тыла.

- Малфой, - ему совсем не хочется ссориться, не то настроение – гораздо больше хочется выбежать на улицу, поиграть в снежки, погонятся за визжащими девчонками. Но нельзя же сказать об этом Малфою, тот не оценит.

- Миленькая мантия, - роняет Драко, - два, нет, три сикля?

Гарри пожимает плечами. Эта выходка вовсе не остроумна и нисколько не задевает его. Это его так удивляет, что он немедленно говорит об этом Драко.

- Мерлин, Малфой. Это ведь даже не смешно, так, поцапаться хочешь, как шавка маленькая. А мне что-то неохота - скучно. Бывай, - не посмотрев на Малфоя, он идет к дверям, умудряясь в первый, наверное, раз в жизни пройти под пристальным взглядом Драко независимой, небрежной и решительной походкой, не задев при этом не одного стула.

Он думает, что этому он научился у Малфоя. Он думает, что эта мысль не приносит ему огорчения. Он думает, что в этом даже что-то есть.

А Малфой думает, что ему хочется умереть.

4.

- Симус, нет, нет! – визжит раскрасневшаяся Лаванда, а мальчик, смеясь, запихивает ей за шиворот снежок. Она падает в сугроб, брыкается, бьет воздух руками, а Симус забрасывает ее снегом и щекочет одновременно. Потом что-то происходит, и через секунду они уже целуются. И самое смешное, что Лаванда счастлива, а Симус немножко разочарован – слишком уж легко поддалась она ему. А ей ведь всего четырнадцать.

Нет в мире совершенства.

Гарри стоит, повернувшись к маленькому столику, и пьет сливочное пиво, принесенное контрабандным способом, конечно же, близнецами, когда негромкий голос за спиной вызывает в нем отчетливое дежавю.

- Поттер?
- Завидное постоянство, - бормочет гриффиндорец, ставя стакан на стол, - чего тебе? – спрашивает он громче, оглядываясь.

Малфой стоит один, и ежится, как будто Кребб и Гойл были его одеждой.

- Миленькая мантия, - шепчет он, и, будто споткнувшись обо что-то, затихает. Гарри с недоумением смотрит на него.
- Все? – спрашивает он с недоверием, не понимая, почему Малфой стремится второй раз наступить на одни и те же грабли.

Малфой шевелит губами, молчит и смотрит. Смотрит и молчит. Молчит и... Гарри не выдерживает:

- Совсем спятил, - бросает он раздраженно, и уходит – только не играть в снежки, а искать Гермиону. Все-таки надо как-то разбираться с этим чертовым золотым яйцом.

А со снежками Гарри завязал. И девчонки, кстати, визжат очень глупо и неестественно.

5.

Гарри не до Рождества, Гарри очень волнуется, Гарри не знает, куда ему деваться. Столько дел и тревог, что праздник проходит как-то мимо него, и мимо его друзей, кстати, тоже – всему «отряду Дамблдора» не до елок и подарков – только слизеринцы, кажется, остаются сами собой в этом с ума сошедшем мире.

Гарри иногда видит Малфоя в коридорах, но времени на глупые школьные стычки нет совсем – и он просто проходит мимо, иногда даже уступая дорогу.

Потому что ему все равно.

И он не знает, как это может быть страшно для сероглазого мальчика, не захотевшего любви достойнейшей дочери семейства Паркинсон.

6.

Ни одного слова.

«Ни одного слова от Драко за минувший месяц», – соображает Гарри и ему становится холодно. Он подбирает ноги под себя, укутывается в плед и принимается думать. Думать не получается совсем.

Кажется, они поменялись ролями – теперь не у него нет времени на Малфоя, а наоборот. Школьные стычки вдруг перестают казаться глупыми, и нелепо оборачиваются нещадным ностальгированием.

Это Малфой, это Малфой, это всего лишь Малфой...

Это ведь именно Малфой...

Он идет искать его и не находит – глупо бродит по холодным коридорам, увешанным рождественнскими венками, и насвистывает непослушными губами одну и ту же надоевшую мелодию. В ту ночь он почти не спит и думает, конечно не только о Малфое, обо всем – о хоркруксах, о Дамблдоре, о молодом Томе Риддле, даже почему-то о Билле и Флер – но мысли почему-то бегут по кругу и вновь возвращаются к слизеринцу.

А Малфой все молчит, он все занят чем-то своим, бледнеет, худеет и вообще тает на глазах. А Рождество проходит обычным серым днем.

7.

- Черт побери, ребята, я люблю вас! – Гарри притискивает к себе смеющихся Рона и Гермиону и пытается сломать им ребра. Друзья отбиваются от него, а Рон укоризненно говорит:

- Я начинаю думать, что ты победил Вольдеморта, пытаясь дружески его обнять, - но видно, что ворчит он добродушно. Гермиона, откидывая все такие же, как и в детстве, непослушные пряди за ухо, возбужденно говорит:

- Гарри, ты не мог сделать всем лучшего подарка!

- Это ты о поражении Лорда или об этом скелетике, которого Гарри случайно спас? – подозрительно спрашивает Рон, и они заразительно хохочут. Гарри улыбается им, и бросает:

- Я сейчас, - и растворяется в толпе. Рон, пользуясь случаем, целует Гермиону, которая, празднества ради, не сопротивляется такому нахальству.

Малфой стоит, подпирая плечом колонну, и думает, что на этом празднике жизни это самое полезное дело, которым он может занятся и которого от него ожидают окружающие. Он чужой, безнадежно чужой, ведь даже его родной факультет до сих пор не определился, как к нему в свете всего произошедшего относится – и поэтому слизеринцы его на всякий случай предпочитают обходить стороной. Не говоря уже обо всех остальных.

Когда у него было последний раз счастливое Рождество? Кажется, на первом курсе, когда он облил Поттера зеленой краской. С размаху. С головы до ног. Целиком.

Драко хмыкает.

Гарри подходит сзади неслышно, кладет подбородок ему на плечо, и обхватывает его талию руками. Малфой вздрагивает всем телом и напрягается. Предательски начинает ныть шея. Но он не оборачивается. Он ждет.

- Малфой-малфой, - говорит Гарри, и усмехается, и Драко чувствует эту усмешку может быть, ухом, а может быть, потому, что она является зеркальным отражением его собственной, против воли расползающейся по его лицу, - знаешь что, Малфой?

Драко перестает дышать.

И Гарри – теперь уже точно «Гарри», выдыхает ему в шею всего два слова.

- Миленькая мантия.

***

А может, совершенство в мире все-таки есть?

Счастливого Рождества!